Первый признак – сильные чувства психолога. Если психолог испытывает: сильную злость, жалость, возмущение, гордость, облегчение, успокоение и другие чувства, значит, возможна потеря нейтральности. В порыве чувств психолог может совершать действия, противоречащие целям терапии. По мнению А. Я Варги, ничего кроме любопытства, интереса к случаю клиентов психолог испытывать не должен. Я думаю, что это некоторое преувеличение. Совсем не испытывать никаких чувств у меня не получается. Я полагаю, что только сильные чувства могут спровоцировать неосознаваемые действия психолога. Например, сильное чувство жалости к ребенку в семье клиентов может вызвать неосознаваемую и неконтролируемую агрессию психолога по отношению к обоим родителям или одному из них. Стремление психолога не испытывать никаких чувств к семье клиентов может быть его психологической защитой. Отсутствие чувств у психолога может быть следствием вытеснения или отрицания собственных переживаний. И, как следствие, могут проявиться неосознаваемые действия психолога. Оставаясь в плену вытесненных переживаний, он может совершать действия, противоречащие целям терапии.
Второй признак потери нейтральности – навязчивость, невозможность отстраниться от ситуации клиентов. Чаще всего это проявляется в том, что психолог мысленно неоднократно возвращается к ситуации терапевтического взаимодействия. Он продолжает об этом думать дома и в ходе других терапевтических сессий.
Третий признак – это стремление рассказать, поделиться, какие «ужасные» случаи бывают. И это касается не профессионального обсуждения с коллегами клиентского случая, а общения дома или с друзьями. Это может быть и в среде коллег – «вопль души», за которым не следует анализ ситуации и поиск терапевтических ходов.
Вернёмся к нейтральности как техническому приёму в работе психолога с семьёй. Чем отличается методологический принцип нейтральности от нейтральности как технического приёма? Методологический принцип предполагает беспристрастное, эмоционально ровное отношение психолога ко всем членам семьи. Технический приём нейтральности заключается в стремлении психолога поддерживать «равную» активность всех членов семьи в процессе семейного консультирования.
Это не всегда просто осуществить. Инициатор обращения к психологу часто бывает эмоционально «заряжен». К тому же он, как правило, обладает «властью» в семье, раз сумел привести на консультацию к психологу. Другие члены семьи могут не видеть в этом смысла, и даже более того, испытывать негативные чувства к психотерапии и к психологу. Это связано с тем, что кто-то может воспринимать психолога как орудие, а себя мишенью психологического воздействия. Это может вызывать явный или скрытый протест со стороны кого-то из членов семьи. Поощряя «молчунов» к активному участию в беседе и поддерживая «сопротивляющихся», психолог демонстрирует важность их участия в процессе семейной терапии. Важно подчеркнуть значимость участия каждого члена семьи, его мнения в достижении общего результата.
Заканчивая разговор о нейтральности, хочется еще раз процитировать А. Я. Варгу, которая считает, что соблюдать принцип нейтральности – «самое важное умение». Соблюдение других принципов – это интеллектуальная работа (воспринимать семью как единый «организм», понять функцию симптома в семье, сформулировать рабочие гипотезы и т. д.). Нейтральность – это позиция психолога в работе с семьёй. Если нейтральность нарушается и психолог создает «коалицию» с кем-то в семье, то в кабинете воспроизводится привычная модель семейных отношений. В этом взаимодействии лишь нарушен обычный баланс «семейных сил». Покинув кабинет психолога, семья восстанавливает привычные позиции, и для того, кто получил временную поддержку, наступает «расплата». Как правило, это неэффективно, а иногда и вредно для семьи. К тому же, теряя нейтральность, психолог «работает» с собственными проблемами, отразившимися в проблемах семьи, как в зеркале. Обнаружив потерю нейтральности, при столкновении с какими-либо семейными ситуациями (алкоголизм, агрессия, супружеские измены и др.), психолог может выбрать один из двух способов поведения: а) не работать с подобной проблематикой и всех подобных клиентов отправлять к коллегам; б) обратиться к коллегам за супервизией или пройти личную терапию.
1.3. Предпосылки создания и методологические основы семейной терапии
1.3.1. Первый опыт семейной терапии
Семейная терапия является самостоятельным направлением в психотерапии. А. Я. Варга и Э. Г. Эйдемиллер солидарны в этом мнении (Системная семейная терапия: классика и современность, 2005; Эйдемиллер, 1999). Они ссылаются на монументальный труд Дж. Эриксона и Т. Хогана, в котором авторы утверждают, что проанализировав публикации по семейной терапии, они не обнаружили данных о том, что семейная терапия «выросла» из каких бы то ни было ранее существующих теоретических положений в психотерапии. Тем не менее, у любого направления есть какие то «корни». Поэтому считаю полезным рассмотреть предпосылки создания семейной терапии и методологический фундамент послуживший основой для её теорий.
В учебнике «Психология и психотерапия семьи» Э. Г. Эйдемиллер и В. Юстицкис (1999) высказывают мнение о том, что первые попытки работы с семьёй прослеживаются в последней четверти ХIХ в. в России. Методологической основой для такой работы было учение о «семейной диагностике» и «семейном лечении» различных психических расстройств. И. В. Моляревский первым в России и одним из первых в мире начал работать с семьёй. В 1882 году в Санкт-Петербурге он основал «врачебно-воспитательное заведение» для психически больных детей и подростков. Персонал этого учреждения уделял большое внимание диагностике взаимоотношений в семьях психически больных и роли неправильного воспитания в формировании различных проявлений душевной болезни. С родственниками больных проводились сеансы «семейного воспитания» (цит. по: Эйдемиллер, 1999). Эти сеансы можно рассматривать как прообраз современной семейной психотерапии.
В Америке первые попытки работы с семьёй относятся к 1909 году, когда психиатр Уильям Хейли основал в Чикаго «Юношеский психопатический институт» (ныне известный как Институт исследования юношества) – предтечу воспитательных клиник.
Альфред Адлер был первым последователем Фрейда, который предположил, что лечение взрослеющего ребенка может быть самым эффективным способом предупреждения неврозов во взрослом состоянии. С этой целью он открыл в Вене детские воспитательные клиники, где консультировались дети, их родители и учителя. Через одобрение и поддержку у детей преодолевалось чувство неполноценности, и они могли выработать здоровый стиль жизни.
По мнению Майкла Николса и Ричарда Шварца, авторов одного из наиболее популярных в США руководств по семейной психотерапии, фактически первым в США семейным психотерапевтом является Джон Белл. Он основал свою практику на принципах групповой психотерапии, стремясь на сеансах семейной психотерапии стимулировать открытую дискуссию с целью разрешения различных проблем. Первые 15 лет своей работы Белл воздерживался от публикаций, в результате чего «пионерами в области семейной терапии» стали другие (Николс, Шварц, 2004). В результате их имена гораздо шире известно, чем имя Белла.
По мнению Шпигеля и Белла, выраженному в историческом обзоре «Семья психически больного», опубликованном в 1959 г. (цит. по: Эйдемиллер, 1999), первыми, кто проявил интерес к семье психически больных, были не врачи, а социальные работники и деятели благотворительных организаций. Они впервые обратили внимание на действие так называемого «семейного удара». Проявлялся он в многочисленных реакциях членов семьи по отношению к вернувшемуся из больницы пациенту. И эти действия вызывали ухудшение состояния пациента. Врачи же, увлеченные концепцией З. Фрейда с акцентированием интрапсихических процессов, не придавали большого значения той среде, в которой проходила жизнь больного. Психоаналитики рассматривали семью как пространство, в котором разворачивается симптом больного, оставляя за пределами внимания взаимодействия, в которые был включен больной в семье. Более того, преобладающая в то время психоаналитическая школа вводила жесткий запрет на работу психотерапевта с несколькими членами семьи.
1.3.2. Расширение границ классического психоанализа
Одной из предпосылок развития семейной терапии стало расширение границ классического психоанализа. Психотерапевты, собирая информацию о клиенте у членов его семьи, обнаружили, что многие «травматические эпизоды» в жизни клиента являются вымышленными и некоторые симптомы больного гораздо легче понять, рассматривая их как следствие межличностных отношений в семье, а не личных травм.
